На следующий день Хранитель собирался отправиться за реку, чтобы разузнать о новой строящейся дамбе, но его планы были нарушены теплым покалыванием в груди. Так происходило каждый раз, как юный Фалько ступал в Лес. В этот раз тепло было настойчивым и зовущим. И Хранитель, обратившись в зверя, пошел на зов.               
   Юноша нашелся почти сразу, он что-то выискивал взглядом в темных, переплетенных ветках. Хранитель, мягко, неслышно ступая, подошел со спины гостя и протянув голову, ткнулся холодным волчьим носом в теплую руку юноши, как только тот обернулся. Затем прошел вперед, позволив пальцам скользнуть по черной шерсти.

Отпуск удался на славу, теплое море и яркое солнце пошло на пользу обоим, хотя не обошлось и без обгоревших плеч, да небольшого казуса, когда Фаолан, перебрав с выпивкой, заставил Кройца искать им елку и наряжать ее, чтобы встретить настоящее Рождество. На пальму ангел был категорически не согласен.

Кьяра не лечила раньше никого, только знала, что может. В теории. Она выплескивала энергию в стихах, летала - и больше ей ее ангельство было ни к чему. До сегодняшнего дня, по крайней мере.

   Все еще придерживая Дайре, она пересела, оказавшись у него за спиной, обняла, обвив руки во круг груди. Расправив крылья, закрыла ими их с Дайре от мира. Что дальше, Кьяра не знала - но это и не нужно было: потому что на самом деле знала, просто не помнила.

[float=left][/float]

Кройц отыскался сам и вовремя. Эрих как раз вспоминал подходящую молитву, чтобы Всевышний услышал и снизошел, наставив на путь истинный, то есть надоумил, как выбраться из очередного трындеца с минимальными потерями в целостности шкурки - время от времени, когда сильно припекало, доппель чувствовал себя жутко верующим, и по фигу, что когда пиздец заканчивался, заканчивались и его религиозные порывы.